Выбор воина - Страница 93

К оглавлению

93

Всегорд заорал и спустил тетиву…


Юрк прыгнул, извернувшись в воздухе, и рубанул мечом наискось, целя в шею…


Клёст, матерясь, насадил волка на меч. Тот взвыл едва ли не по-человечьи, бороздя когтями окольчуженную грудь воина…


Секира почти достигла цели, когда что-то ударило Бьярни в щеку. Рот наполнился кровью и осколками зубов. Рука воина дернулась. Он попытался сплюнуть, но что-то острое пронзило его язык. А затем Бьярни почувствовал еще один удар, и правый его глаз перестал видеть. Шею ожгло, мир причудливо перевернулся перед затуманенным взором, трава неожиданно надвинулась сверху и…


Капли крови повисли в воздухе. Секира врага прочертила сверкающую дугу и ударила в лицо Твёрда. Тот запрокинулся и начал падать. Юрк перелетел через него стелющимся, рысьим броском и одним точным движением ссек с плеч голову свея. Она подпрыгнула вверх и, тяжко провернувшись, грянулась в траву, нелепо выставив в небо торчащие из нее рукоять ножа и древко стрелы с белоснежным оперением…

Глава 9
Вот те раз!

На всем, что сделал мастер мой, печать

Любви земной и простоты смиренной.

О да, не все умел он рисовать,

Но то, что рисовал он, – совершенно.

Вот скалы, рощи, рыцарь на коне, —

Куда он едет, в церковь иль к невесте?

Горит заря на городской стене,

Идут стада по улицам предместий;

Мария держит сына своего,

Кудрявого, с румянцем благородным.

Такие дети в ночь под Рождество,

Наверно, снятся женщинам бесплодным.

Николай Гумилев

Сашка сидел, опершись спиной о ствол дерева, и медленно приходил в себя. В голове роились обрывки мыслей и образов. Ощущение было такое, что он вчера хорошенько надрался хмельного. Отходняк-с… Мда… Сашка встряхнулся и неожиданно подумал, что действительно неплохо бы выпить! Это идея! А там, быть может, и устаканится этот кавардак в голове.

Во всем случившемся таилось нечто пока еще не осознанное, но очень важное. Что? Всплывет в нужное время. В подобных случаях, когда на поверхности болтается некая юркая мыслишка, которую никак не ухватить, полезно на время перестать о ней думать. Савинов по опыту знал: мысль, оставленная без назойливого внимания, успокоится, перестанет юлить и всплывет наконец… «Так что не пори горячку, Сандаль!» – как сказал бы друг Юрка. «Что-то он давненько не снился. Может, мне просто очень хотелось, чтобы он тоже оказался здесь?» Те сны с курганом и остовом сгоревшего самолета на нем, которые Савинов постоянно видел в прошлое лето, больше не повторялись. То ли потому, что все было сказано еще тогда, то ли…

Что «то ли», Сашка не знал, и его мысли потихоньку перетекли в другую плоскость. Хорошо бы поскорее кончились все мытарства, да увидеть Ярину, обнять ее, теплую, родную… Эх!

Савинов прислушался к себе и понял, что от него сейчас мало толку в так называемых «странствиях Духа». Он выжат как лимон. А проведать любимую было бы очень кстати, да сообщить ей, что задерживается…

Сашка решительно поднялся на ноги, подошел к Рысенку, увлеченному соревнованием с Лаской, – кто быстрее выпустит в цель полный тул. Подождал, пока Рысенок, не без усилий правда, докажет превосходство мужского над женским, и позвал:

– Эй, друже!

Стрелок обернулся:

– Да, воевода!

Сашка кашлянул.

– Хочу попросить тебя об одолжении. Выбери сегодня время, да «слетай» к Ярине. Можешь?

Тот кивнул:

– О чем речь! Передать что?

Савинов улыбнулся и покосился на Ласку.

– Сам знаешь… Скажи, что задержимся здесь. Ну и просто погляди, как она там, а то я пока не в форме…

Брови Рысенка поползли вверх, но Сашка опередил его:

– Неможется мне.

– Понял. – Стрелок нахмурился. – Снова утаскивала тебя Сила? Видел я…

– Все-то ты видишь, Рысеноче! – Савинов хлопнул его по плечу. – Ну, договорились?

Парень кивнул, и по его виду сразу стало понятно, что суть задания он понял, просьбе внял и выполнит, не откладывая в долгий ящик.

– Спасибо, брат! Как будут новости – зови!


Рана казалась страшной. Когда гридни внесли Твёрда в дом и уложили на лавку, он выглядел мертвым. Глазницы и все лицо залиты кровью, кожа на лбу и скуле распластана, из-под нее проглядывает белая, с розоватым оттенком, кость. Но Ярина уже знала, что рана не смертельна. Рука свея дрогнула, когда ее нож и стрела Всегорда угодили ему в лицо, и рубящий сокрушительный удар секиры обратился в полосующий, скользящий. Да и Твёрд успел-таки отдернуть голову, так что сталь только пробороздила кость, а не расколола ее.

Ярина тут же погнала воинов за водой, полотном, нитками и всем необходимым. Надо промыть рану, сшить края как можно осторожней, а уж потом идти собирать травы да отправить Всегорда на охоту, чтобы добыл пару зверей, без которых лечение не будет успешным. Да надо еще позаботиться о шуйце Клёста, разорванной волчьими клыками. Не то схватит гридня огневица…

Странное умиротворение наполняло Ярину. Она, не ведая, как это у нее получается, с искусством опытной лекарки и ворожеи принялась колдовать над ранеными, читая всплывающие из глубин памяти заговоры от бранного железа да звериного укуса. Велела принести секиру убитого свея да положить рядом с Твёрдом. Смертоносное оружие надобно уговорить забрать ту силу, которой оно поразило парня. Девушка смутно помнила, что когда-то один из заброд-скоморохов бросил ей походя: «А ты, красна девица, врачевать можешь, как немногие!» И с чего он взял? А ведь сбылось!

Ей мнилось, что она видит сквозь кожу растерзанные оружием жилы и чувствует каждый бугорок и бороздку на кости, чует, как надо сшивать края раны, чтобы остался только тонкий шрам, чем поить этого раненого, а чем того, знает, как должны затягиваться раны….

93