Выбор воина - Страница 107

107

– Слышь, Медведкович, – Ратимир коснулся его плеча, – глянь-ка туда!

Сашка глянул. Рука русина указывала на юго-восток, и там, за горизонтом, полыхало какое-то зарево. Никак горит что-то?

– Что там, Ратимир?

– Градки, что по Семи стоят. Глухов, на притоке, Путивль, Рыльск… Никак с северянами кто заратился? Сильно горит…

«Вроде как в стороне от пути, – подумал Савинов, однако сердце тревожно толкнулось в груди. Он присмотрелся: – Нет, в стороне, похоже, не останемся».

Так и вышло…

А ночью снова приснился Юрка! Сказал, правда, только одну фразу: «Правильно идешь, дружище!» И исчез. Но Савинов успел-таки спросить, как Юрку местные называют. «Юрк Всеславьевич», – долетело откуда-то издалека, и на этом сон погас…

Наутро Рысенок разбудил Сашку ни свет ни заря.

– Проснись, воевода! Впереди дым!

Глава третья

Храбрых троян Приамид, шлемоблещущий Гектор великий
Всех предводил; превосходные множеством, мужеством духа,
С ним ополчилися мужи, копейщики, бурные в битве.
Гомер. «Илиада»

Столб дыма, черный, густой, поднимался высоко в небо. Ветер в вышине рвал его в клочья и гнул к югу, образуя то ли исполинскую букву «Г», то ли нечто вроде дорожного указателя… Или виселицы. Нехороший был дым, одним словом.

Сашка поначалу надеялся, что, может, все и обойдется. Не хотелось ему вступать в драку, когда за спиной жена и сын. Больше за них беспокоиться придется, чем о бое думать. Он смотрел на дым и старательно думал про то, что это, конечно же, огнищане пашню расчищают и пал пустили. Однако себя не обманешь, вчерашнее предчувствие снова вернулось. Да и горит-то, если приглядеться, на одном месте. А пал, он совсем не так идет. Савинов за прошедшие два года на них насмотрелся…

– Брони вздеть! – приказал он и с тяжелым сердцем забрался в палатку, предупредить Ярину. Та еще спала, по-детски подсунув ладошку под щеку, и на губах ее играла безмятежная улыбка. Младенец лежал рядом, сурово насупив во сне светлые бровки. Что-то ему эдакое снилось…

Сашка легко коснулся плеча любимой. Он знал, что Ярина сейчас просыпается от малейшего шороха и сон ее неглубок. И точно: она сразу открыла глаза, инстинктивно потянулась к сыну, увидела, что все в порядке, и вопросительно взглянула на мужа.

– Тревога! – прошептал Савинов. – Дым впереди! Ратимир говорит, там сельцо у брода стоит, а ночью на юге зарево было… Думаю, ратится кто-то. Ты вздень-ка кольчугу на всякий случай и щит возьми. Я к тебе воинов приставлю…

Ярина кивнула, в зеленых глазах ее отразилась нешуточная тревога.

– Не беспокойся, родная, – Сашка поцеловал ее в теплую ото сна щеку, – прорвемся!

Сашка выбрался из палатки и кликнул Твёрда с Одоленем. Кивнул на навес:

– Головой отвечаете, братцы! Надеюсь на вас.

Те приосанились: жену и сына вождь доверяет! Он бодро подмигнул им (хотя сам никакой особенной бодрости не чувствовал) и отправился на нос лодьи, смотреть, все ли готово к бою. Готово было все. Рысенок – вот шустрый малый! – уже расчехлил «носовой» порок и вертел ворот, приводя механизм к бою. Рядом стоял молодой воин, держа в руках увесистый, тщательно обточенный булыжник. Ласка, возле борта, с луком наготове, задумчиво перебирала свободной рукой оперения стрел в отворенном туле. Позвизд тоже вооружился луком, остальные воины, облачившись в доспехи, уже выстроились вдоль бортов, готовые составить стену из щитов, прикрывая стрелков. Савинов оглянулся. На идущем следом за «Медведем» насаде воины тоже изготовились. Оттуда донеслось ржание Ворона. Боевой конь чуял битву. «Магура» же взяла уступом влево. Болеслав, выходит, знал, на каком берегу сельцо, и правил так, чтобы не заслонять порокам линию стрельбы…

Впереди речные берега делали плавный поворот к юго-западу. До Новгорода Северского было, по самым скромным прикидкам, еще полдня пути. Но дым поднимался совсем близко – прямо за поворотом. Сашка, прикрывшись ладонью от солнца, всмотрелся… Что-то на берегу? Точно! Какое-то белое пятнышко мельтешило на краю обрыва, а завидев лодьи, покатилось вниз с откоса. Человек! Незнакомец бросился в воду и быстро поплыл наперерез. «Кто-то из местных?»

Пловец еще не достиг борта, а уже кричал:

– Спасайте, воители! Печенеги налетели! Село жгут!

«Печенеги? Откуда здесь печенеги?» Пловца выудили из воды. Он оказался мальчонкой лет двенадцати, с круглыми от страха серыми глазами. Разглядев синие варяжские усы у некоторых воинов, он немного успокоился. Сашка подозвал его.

– Давай сказывай, парень, что у вас тут за беда?

Мальчишка выпятил тощую грудь – парнем назвали! – и стал докладывать. Сначала сбивчиво, но потом разошелся, и ситуация прояснилась. Село называлось Сосницкий Выселок. Большое село, почти полсотни крепких дворов: здесь ведь и брод, и перевоз, и дорога аж до Чернигова прямоезжая. С них-то село и кормится. А поутру, только петухи проорали, налетело сотни с полторы печенегов, злых, потрепанных, и принялись Выселок разорять. Народ и охнуть не успел, а многих уже побили, иных повязали, и совсем бы уже конец всем настал, да на реке насад купеческий случился. Печенеги кинулись верхами вброд, чтобы его пограбить, вот тогда-то пацан, которого звали Востр, и дал деру, благо связали его плохо, а ножик он за пазухой спрятал.

– Батьку, батьку мово убили до смерти! – Глаза у парнишки блестели, но он не плакал, крепился. – А мамку с сестрицами повязали! Помогите, варяги славные! Уведут ведь!

Савинов смотрел на него и понимал: драки не избежать. И не потому, что она неизбежна, а потому, что пацан свой, а печенеги – враги. А врагов надо бить, ежели они твою землю разоряют. Конечно, некоторые из воинов его бы не поняли. Какое дело варягам до северской деревеньки? От врагов защищать ее свой князь должен. Однако вождь решает! А вождь…

107